Дом на краю ночи - Страница 91

Никто так точно и не понял, для чего оно предназначалось.

— Это новый летний дом для signora la contessa, — предполагала Агата-рыбачка. — В апреле она будет спускаться с холма к морю на своем авто и на этом каждый день экономить минут пятнадцать тряски по дорогам. — До сих пор Сантино Арканджело ежедневно возил Кармелу туда и обратно на немецком автомобиле к ее излюбленному месту в дальнем конце залива, где она сидела в одиночестве под зонтиком, втирая лосьон в свои высохшие руки.

— Никогда не поймешь, на что эти богачи решат потратить свои деньги, — сказал Бепе.

— Например, на телевизоры, — подколола его Агата-рыбачка.

— Это новый бар, — заключила Кончетта. — Il conte хочет нас разорить, как Арканджело.

На горизонте маячило розовое здание, его ворота были распахнуты, парковка пустовала.

— Это гостиница, — объявил Тонино, положив конец спорам в тот вечер. — Я видел вывеску и стойку регистрации с медным колокольчиком.

Никогда на острове не было столько работы, сколько ее появилось за несколько недель до торжественного открытия гостиницы. Нужно было прибираться в номерах, чистить и полировать все поверхности, поливать траву водой из шланга. («Бессовестная трата», — ворчала Пина.) Нужны были помощники заносить кровати, шкафы и столы, которые новый il conte заказал на материке; повара, чтобы готовить местные деликатесы и заморские блюда на огромной сверкающей кухне. Был нанят даже старый оркестр — для местного колорита. Проснувшись однажды утром, жители острова увидели, как над их бухтой навис, словно какое-то чудо, огромный белый лайнер, рассекавший спокойные воды залива. Дети со всех ног бросились на берег. Они скакали от восторга под островные мелодии, что нервно наигрывал оркестр. Гостей доставили на берег, они держались за свои чемоданы, сумки и коробки, словно потерпевшие кораблекрушение, и что-то бормотали на своих северных языках, неуверенные, стоит ли давать на чай паромщику или предложить мелочь детям.

Тут возникла реальная проблема. Новые туристы предпочитали кондиционированные салоны и залитую неоновым светом веранду «Прибрежного бара Арканджело» старомодному интерьеру «Дома на краю ночи». Компания il conte отгородила для них часть берега в заливе, где они могли лежать в пластмассовых шезлонгах. В прибрежном баре подавали американские коктейли и виски в хрустальных стаканах. Туристы нового поколения довольствовались роскошью гостиницы и кондиционированного бара Арканджело, им не было никакой нужды тащиться по жаре в город.

— Но я все-таки не понимаю, как можно предпочесть тот бар этому, — не успокаивался Бепе. — Арканджело берет сто пятьдесят лир за чашечку кофе, который на вкус как ослиная моча.

— Замани этих туристов, — убеждал Роберт Марию-Грацию, переживая за нее. — Пригласи их сюда. Они полюбят остров, как полюбил его я, когда впервые увидел. Только ты сможешь их убедить.

Однажды утром двое туристов из гостиницы все-таки отважились подняться в город. Их заметили на площади, вскоре после того как колокол отзвонил к мессе, они нервно топтались под пальмой. Мария-Грация, подбадриваемая близкими, подошла к двери.

— Добро пожаловать, — сказала она по-английски. — Заходите.

После довольно жаркого обсуждения пара переступила порог бара.

— Кофе? — предложила Мария-Грация. — Чай? Печенье?

Бледнокожие, светловолосые гости оглядели стариков-картежников, радиоприемник, настроенный на сицилийскую станцию, посмотрели на покрытые капельками влаги холодные шкафчики-витрины с рисовыми шариками и печеньем, на кофемашину. Мужчина сделал жест, как бы открывая книгу.

— Меню? — спросил он.

— Меню нет, — сказала Мария-Грация. — Мы приготовим, что вы захотите. Может быть, кофе? Рисовые шарики?

Мужчина покачал головой и в конце концов спросил, сколько стоит чай.

— Тридцать лир, — ответила Мария-Грация. — Три американских цента.

Но, еще раз напоследок изучив рисовые шарики, гости только переглянулись и вышли.

Цены в «Доме на краю ночи», как объяснил Бепе, были слишком низкие.

— У Арканджело двойные цены, — разъяснил Бепе. — Одна цена для туристов, другая — для рыбаков.

— Мы не можем так поступать, — сказал Роберт, возмутившись подобной попыткой поставить под сомнение честность жены. — «Дом на краю ночи» не такое заведение.

— Но туристы не любят, когда с них спрашивают меньше, чем они готовы заплатить. Вы сами видели, что делают все эти археологи, которые приезжают посмотреть на пещеры. Платят тридцать лир за кофе и восемьдесят лир оставляют сверху. Если вы просите меньше, чем они ожидают, они думают, что вы подаете им плохой кофе. Или они считают, что вы живете в бедности, как какие-нибудь козопасы дремучие, но в любом случае им от этого не по себе, Мариуцца.

— Но мы не можем объявлять две разные цены, — сказала Мария-Грация. — Это будет неправильно.

Арканджело, не испытывавший такого рода сомнений, процветал.

III

Амедео был прав, сказав, что у Роберта терпение, как у святой Агаты. Эта черта во всей своей очевидности проявилась, пока росли мальчики. Роберт, который три года провел в военной тюрьме, пять лет ждал возможности вернуться на остров и еще четыре года, чтобы стать мужем Марии-Грации, точно имел внутри стальной стержень, который было не сломать детскими потасовками. Когда его сыновья ссорились, он спокойно выслушивал каждую сторону, выносил справедливый вердикт и с полной невозмутимостью осуществлял наказание, непреклонный, как директриса школы Пина Велла, разрешавшая конфликты своих учеников. Даже после самого утомительного дня у него оставались силы обнять жену за стойкой бара и убирать со столов, напевая местные песенки, в то время как у Марии-Грации не было сил эти песенки даже слушать.